Началось с урока для гимназистов, будущих филологов в гимназии № 13. Потом на сайте Института филологии и языковой коммуникации Сибирского федерального университета появилась заметка об этом. А потом я наконец решился реализовать идею, к которой меня долго и упорно подталкивали и подталкивают сразу с нескольких сторон. Идея простая: начать разговор о русской литературе. Разговор профессиональный, но при этом адресованный любому интересующемуся познанием «внутреннего человека». Такой человек является героем / персонажем «большого текста». Речь идет о русской литературе, о национальном историко-литературном процессе. Его нижняя граница – 988 год (оставлю в стороне обсуждение некоторой условности этой даты), верхней границы нет, поскольку жизнь продолжается…

Не знаю, как будет выстраиваться диалог с читателями. Да и выстроиться ли он? Хотеть одно… Но дай Бог! Не знаю, какие будут отступления. Не знаю, как часто будет появляться новый материал. Но скажу, что, прежде всего, я хотел бы видеть среди читателей учителей русского языка и литературы.

Точно знаю, что освоить материал, которым я хотел бы поделиться, будет не просто. Вот, начал с антирекламы )) Но что же поделать, надо ведь предупредить и настроить читателя. Полагаю одно: скучно не будет. А пока заметка про школьный урок.

Первое, что я подумал, когда узнал, что мне надо прийти в 13-ю гимназию в Академгородке: «Это что и это где? Вроде бы все я там знаю, и такой гимназии в Академе никогда не было. Появилась в нижнем?» Пришлось наводить справки в интернете. Разрешилось же все просто: 13-я гимназия – это бывшая 41-я школа в верхнем Академгородке. Переименовали, а я не знал. Новость, сообщенная мне компьютером, сразу подняла настроение. Еще бы, в 41-й школе выучились мои дочери, я там знаю все коридоры. Бессчетное количество раз приводил, встречал, ждал.

С тех пор внешне в ней ничего не изменилось. Только вот на входе появилась охрана – не очень радующая примета нашего времени. Я протянул скрытому за темным стеклом секьюрити удостоверение, объяснил, зачем и куда и получил разрешение пройти.

Пройти надо было на второй этаж, в класс, где я… несколько раз сидел на родительских собраниях. Правда, урок с седьмым классом мне надо было вести в другом кабинете, куда меня и проводила учитель русского языка и литературы Елена Павловна Спирина.

Перед самым звонком подъехали еще и девятикласскники с правого берега. Это не проблема, что в аудитории ученики разного возраста. Тема сегодня такая, что рядом могут сидеть и школьники четвертого класса, и люди, отягощенные академическими знаниями. Опыт работы с младшими учениками у меня есть. А солидным персонам, я хорошо знаю, тема эта тоже очень интересна. Успеть бы за 45 минут сказать, что наметил.

Моя тема звучала так – «Есть ли скелет у волшебной сказки?» Основана она на монографии Владимира Яковлевича Проппа «Морфология сказки», вышедшей аж в 1928 году! Труды гуманитариев, как правило, устаревают через несколько лет после выхода. Конечно, незыблемой остается фактология, а вот концептуализация, методологическое обоснование, классификации, сама исследовательская логика и т. п. – с этим (увы!) гораздо хуже. В естественных науках дела обстоят куда оптимистичнее.

Монография Проппа – это удивительное исключение среди монбланов гуманитарных трудов. В ней не устарело и не требует поправок почти ничего. Это означает, что ученый не ошибся, все в этой книге точно.

Пропп работал на очень маленьком пространстве, – он взял всего один жанр и один сюжет, волшебную сказку. Но его работа – образец того, что нам, гуманитариям, нужно искать подобные алгоритмы в пространстве «большого текста». Пока мы не научимся работать с предметом как со структурой, сложной системой, пока наши построения не будут находить подтверждения на каждом шагу, мы будем вне пространства науки, где-то около. Или совсем далеко.

Я убежден, что университетские преподаватели должны работать со школьниками. И с учителями. Разрыв между академической наукой и школьным образованием колоссален. Что же касается педагогического креатива – с ним легко ознакомиться в интернете, – то от него иной раз берет оторопь. Конечно же, есть интересные и качественные разработки! Но здесь легко наткнуться на эксперименты и фантазии в прямом смысле чудовищные, не имеющие никакого отношения к образованию. И ведь ничтоже сумняшеся вывешивают, делятся опытом… Все это болезни нашей средней школы. Весьма тяжелые болезни.

Школьное обучение может базироваться только на академической основе. Творческому началу это ничем не грозит. Наоборот. Меня поражает, что Министерство образования совершенно не пытается использовать университетский потенциал для исправления ситуации. Порой невозможно читать школьные учебники по литературе. Не помню, чтобы хоть один раз был объявлен открытый академический конкурс на написание учебников или разделов (что очень имеет смысл). Кто их пишет, как и почему такими, что по ним часто лучше не учиться? Это не исключительно моя точка зрения. Экспертиза учебников и разработок школьных уроков – задание, которое, в частности, выполняют студенты на занятиях по методике преподавания. Вот где стоит пожалеть, что на этих занятиях не сидят авторы. Вчера по их пособиям детей учили, сегодня дети подросли и приходят к выводам, что эти пособия не позволяют элементарного – понять предмет. Или хуже: они отвращают от него.

Не делают чиновники, надо делать самим. Для наших же детей. Это и есть основание для того, чтобы приходить в школьные классы.